Формулирование промышленной политики необходимо вести не столько из большевистской перспективы наиболее рациональной передележки активов и финансовых потоков, сколько из рыночной перспективы обеспечения нормального режима самоподдержки отрасли путем создания в ней условий для инвестирования в новые производства, а также в поддержку и развитие старых производств, если это будет экономически выгодным.

Все текущие подходы к атомной промышленной политике, наоборот, заключаются в большевистском сосредоточении на немотивированном и экономически необоснованном «спасении и сохранении» за счет дележки и передележки ее существующих активов. Следствие – неминуемое отсутствие инвестиций и госбюждетное финансирование отраслевого шантажа на тему безопасности. 

Промышленная политика должна сосредоточиться на обеспечении самоподдерживающегося будущего для отрасли: условий для естественного развития (то есть частного инвестирования в атомные предприятия) атомной промышленности в соответствии с реальными, а не выдуманными политиками потребностями общества. Критерием для определения потребностей общества должен быть рынок, а не решения узкой группы политиков. Если действительно окажется, что окупаемых применений мирного атома нет, кроме оружейных, то отрасль должна естественно ужаться до этих военных границ. Если эти применения есть – то в условиях межотраслевой конкуренции у инвесторов будет достаточно стимулов вкладывать деньги. Отрасль будет расти за счет своей возможности продавать людям востребованные продукты и услуги, а не за счет непрерывного лоббирования политиков.

На сегодняшний день нельзя сказать, нужно ли развивать атомную промышленность, или нужно ее сокращать. Никакая группа лиц, даже если это политики, не может дать ответа на этот вопрос. Нужно создать такие условия, чтобы развитие отрасли зависело только от ее способности предоставить людям качественные продукты и услуги. Тогда люди будут финансировать отрасль – ровно в том объеме, в котором эта отрасль нужна людям. Атомная отрасль имеет некоторые особенности – но не больше чем тракторная промышленность, которая, как известно, при необходимости может быть перестроена на выпуск танков, а из отходов которой можно сделать невиданное количество ножей и самострелов. Качественных отличий никаких, а количественные (масштаб рисков) решается количественно – адекватным финансированием.

Итак, главная задача – перевод отрасли с политических рельс на экономические, с языка «безопасности» на язык финансов. Прозрачность финансовых потоков обеспечит инвестиционную привлекательность лучших технологий и надежно погубит технологии худшие. Это шанс выживания для неоружейной части отрасли.

К сожалению, России придется тут идти своим путем – ибо опыта у западных стран в данной области нет. Опыт разных стран показывает, что в нынешнем виде атомная промышленность слишком обременена политическими предрассудками, чтобы развиваться в рамках собственной логики. И гипертрофированное простимулированное государством развитие по французскому образцу (50% вырабатываемой в стране электроэнергии), и полный паралич в духе антиатомных рекомендаций руководства Европейского Союза – решения столь крайние, что за ними вряд ли можно найти технологическое и тем более экономическое обоснование. 

Атомная промышленность до сих пор наиболее зарегулированная в мире. В США, например, программа поощрения частной атомной промышленности началась в 1954 году (до этого атомная промышленность считалась только оборонной и поэтому была секретна для предотвращения распространения ядерного оружия), и пятнадцать лет там атомная промышленность расцветала. Потом американцы весьма быстро зарегулировали отрасль насмерть – и с 1978 года в США нет заявок на строительство новых частных ядерных электростанций, а в период с 1972 по 1982 год было снято 100 частных заявок на их строительство. 

Только замена политического регулирования рыночными механизмами может дать отрасли здоровую основу, обеспечивающую стабильное и надёжное развитие. На данный момент рыночных сигналов в атомной промышленности практически нет: как на собственно радиоактивные вещества, оборудование и процессы, так на не менее важные техники снижения рисков при их производстве и использовании.

Итак, нужно приватизировать все активы: как производственные, так и исследовательские. После чего вся ядерная энергетика попадает в поле финансовой прозрачности и начинает инвестироваться в зависимости от реальных результатов своей деятельности, а не пропорционально разнице лоббистских усилий ТЭК, военных, собственно отрасли и «зеленых».

Затем ядерщики должны самостоятельно бороться за заказы на свою продукцию – и брать эти заказы либо из военного бюджета, либо за рубежом, либо непосредственно у потребителей (например, выигрывая в конкуренции у предприятий ТЭК).

Главная проблема: радиоактивные отходы

Главная содержательная проблема отрасли: никто не может на сегодняшний день сказать, что делать с радиоактивными отходами. Проблема сильно усугубляется тем, что отходов от оружейной части ядерного промышленного комплекса производится во много раз (примерно в сто раз) больше, чем отходов от мирной его части – атомной энергетики, медицины, атомного транспорта.

К сожалению, у рынка во всем мире пока нет возможности доказать свою эффективность в этой области и предложить какие-то решения: инвестиции в исследования по данному вопросу не имеют в нынешних условиях регулирования ни единого шанса окупиться. Поэтому все усилия ограничиваются вялыми потугами академической науки, как известно, нацеленной на решения абстрактных и фундаментальных, а не конкретных и практических проблем.

Все остальные проблемы отрасли на сегодняшний момент имеют какие-то удовлетворительные интеллектуальные решения, хотя часто эти решения известны только узкому кругу технических специалистов.

Структура атомной промышленности

• добыча сырья (уран, торий), его первичная обработка и химическая очистка;
• обогащение сырья (на этом этапе к традиционным горнометаллургическим технологиям впервые добавляются специфические физические методы – а именно, методы разделения изотопов одного элемента);
• подготовка топлива и сборка его в конструктивы для реакторов (здесь специфика отрасли проявляется не только в высочайших требованиях к чистоте – в современной электронике они куда выше – но прежде всего в недопустимости скопления обрабатываемых веществ сверх достаточно скромной по обычным технологическим меркам критической массы);
• выработка энергии (связана не только с высокой концентрацией мощности, требующей точного и быстрого управления, но и с очень мощными потоками проникающих излучений);
• первичное хранение отработанного топлива (высокая концентрация в нём короткоживущих изотопов требует биологической защиты и охлаждения, сопоставимых с реакторными);
• переработка отработанного топлива (здесь наиболее велика возможность хищения материалов, в том числе и пригодных для оружейных применений);
• захоронение отходов, не подлежащих в рамках современных технологий дальнейшей переработке (может длиться тысячелетиями, что предъявляет жёсткие требования к материаловедческому и геологическому прогнозированию);

Атомная промышленность нами понимается расширительно, как совокупность:

• материальной инфраструктуры, предназначенной для функционирования всех звеньев технологической цепочки, связанной с получением расщепляющихся материалов и их использования;
• связанных с этой инфраструктурой услуг, оказываемых её звеньями друг другу;
• услуг, оказываемых звеньями инфраструктуры конечным (не входящим собственно в атомную промышленность) потребителям – именно от этих услуг атомная промышленность должна получать деньги на свое развитие;

Особенности российской атомной промышленности:

• Была создана исключительно в военных целях – и до сих пор это больше военная отрасль, нежели «мирный атом». Пока не будет существовать финансовых характеристик госзаказа, нельзя будет определить истинное влияние в данной части;
• Абсолютно неприватизирована и поэтому априори неэффективна;
• Абсолютно политизирована: решения больше принимаются под лозунгами всевозможной «безопасности», нежели по каким-либо другим основаниям. Как известно, абсолютная безопасность подразумевает абсолютную неэффективность: наиболее безопасным является бездействие отрасли (чего и добиваются экологи, быстро становящиеся не меньшей политической силой, чем военное лобби);
• Абсолютно нерыночна в смысле свободного ценообразования и обеспечения внутриотраслевой и межотраслевой конкуренции. Это означает, что никто не знает, общество ли кормит свою атомную промышленность, или наоборот.

Главными источниками специфической опасности в атомной промышленности считаются

• Возможности утечки создаваемого отраслью ядерного оружия, ради чего отрасль и была в своё время создана;
• и тесно связанная с оружейной подотраслью (оружейный и реакторный уран отличаются только степенью обогащения, а выделенный из отработанного топлива плутоний вообще пригоден и для оружия, и для реакторов без изменений) и, в отличие от оружия, постоянно действующая ядерная энергетика:
  • утечкой радиокативных материалов, которые могут быть использованы для создания ядерного оружия террористами и недружественными государствами;
  • возможными экологическими бедствиями от выбросов радиоактивных веществ;

Обе эти сферы оказываются в центре множества политических споров – оружие как основа могущества и безопасности великих держав, а ядерная энергетика как конкурент сегодняшним предприятиям ТЭК. Попытки нерыночного «политического» решения проблем атомной промышленности создают множество других сопутствующих проблем – типа существования закрытых городов. Часть населения после трагедии в Чернобыле удалось возбудить против атомных станций - в Нижнем Новгороде, Татарии, Башкирии. В результате 20 площадок строящихся блоков в конце 80 - начале 90-х были разграблены. Даже 95-процентной готовности блок на Ростовской станции был остановлен, не давали его десять лет пустить. К чему это привело? Это привело к тому, что Атоммаш рухнул, огромное количество заводов, поставлявших оборудование, приборы, насосы, - остановилось. А это привело к обострению социальных проблем в ряде регионов.

В публичной политике обсуждается только две проблемы: 

• противостояние «зеленых» переработке и хранению отработанного ядерного топлива и отходов, и 
• противостояние «зеленых» строительству атомных электростанций

Основные организации российских «зеленых»:

• Гринпис
• "Друзья Земли", 
• группа Экозащита!,
• "Экосогласие"

Вот рассуждение «зеленых» против ядерной энергетики: непонятна на данный момент экономическая выгода от создания и работы АЭС – это чистые экономические потери для общества, но сопряженные со следующими

• безопасного метода утилизации ядерных отходов до сих пор не существует – поэтому не нужно ни самим перерабатывать, ни производить новые.
• АЭС представляют риск крупных аварий и загрязнения окружающей среды радиоактивностью. Цена мер по страховке от аварий (включая аварии, вызываемые нападениями террористов) такова, что не покрывается выгодами от производства энергии АЭС. Выгода от производства атомного оружия вообще не обсуждается.
• порождают риск распространения материалов, пригодных для изготовления ядерного оружия.

«Зеленые», безусловно, во многом правы: цена установочной мощности в атомной энергетике весьма высока, а если рыночно подсчитать стоимость полного цикла работы с ядерным топливом (не только его добычу, но и переработку и хранение отходов), то ядерная энергетика будет сегодня неконкурентоспособна и сможет существовать только за счет подпитки из бюджета или путем встраивания в продуктовые цепочки западной атомной промышленности (например, перепрофилируясь на переработку и хранение западных отходов, а не производство собственной энергии).

Традиционные темы критики отрасли:

• традиционная закрытость этой области, не позволяющая даже правительству адекватно оценивать ситуацию, сложившуюся в ядерном комплексе;
• неясные финансовые потоки (Большие потоки государственных средств в условиях закрытости отрасли и, следовательно, более слабого контроля привлекают вполне определенный контингент чиновников и бизнесменов); значительный износ опасных объектов и непонятно, откуда возьмутся инвестиции в их восстановление и/или ликвидацию;
• население, проживающее вблизи предприятий Минатома, до сих пор не имеет полной информации об экологической ситуации, в которой они живут;
• наращивание ядерного производства увеличивает риск и возможности для кражи и сбыта ядерных материалов, в том числе на оружейные цели;
• высокий уровень наркомании, алкоголизма и преступности на российских АЭС

Основной контраргумент в пользу АЭС – это возможность лоббирования политического запрета на строительство электростанций на ископаемом топливе, увязываемого с влиянием на климат выброса парниковых газов (CO2) в атмосферу. Это пока чистой воды политэнергетика: мнения ученых по влиянию выброса парниковых газов сильно разнятся, и решения политиков по сути сегодня нерациональны. ТЭК сопротивляется Киотскому протоколу, атомщики ему радуются, климатическая наука ничего не может сказать определенного, политики этим вопросом спекулируют. Кроме того, парниковый эффект легко убирается путем массовой посадки лесов, что безусловно дешевле переработки атомных отходов.

В непубличной политике присутствуют две проблемы:

• Конкурентное противостояние ТЭК и атомной промышленности;
• оружейные аспекты атомной промышленности, включая его разработку, испытания, модернизацию, производство, распространение.

Аспекты промышленной политики

Компоненты атомной промышленности связаны столь тесно, что основная часть связанных с ними проблем и регулировочных правил оказывается общей для большинства этих компонентов.

Безопасность

Наиболее значимыми в атомной промышленности принято считать проблемы, так или иначе связанные с предотвращением случайных (из-за природных и техногенных аварий) и целенаправленных (для продажи на чёрном рынке, индивидуальных или государственных террористических актов) выходов радиоактивных веществ за пределы технологических циклов.

Поскольку ионизирующие излучения не фиксируются естественными органами чувств, люди склонны преувеличивать вызываемую ими опасность. Поэтому правила, предназначенные для предотвращения этой угрозы, пишутся чаще всего под лозунгом «Безопасность любой ценой». А этот лозунг, как известно, несёт многослойный ущерб: чем внушительнее защитные меры, тем страшнее для массового сознания оказывается то, от чего эта защита сооружена; а страх, в свою очередь, подстёгивает дальнейшее безудержное наращивание защиты, что приводит в конечном счёте к явно нерациональной растрате средств.

Порядок обеспечения безопасности в таких условиях определяется не столько техническими соображениями, сколько регуляторными решениями. При этом регуляторные структуры выбирают варианты действий, исходя прежде всего из воздействия их решений на массовое сознание, в свою очередь подстёгиваемое этими же решениями. Так замыкается вышеописанный порочный круг. На его фоне оказываются малоощутимы многие другие решения, принципиально важные для большинства других отраслей – например, ценовые ограничения на само существование производства.

Более того, даже такое принципиальное решение, как форма собственности на компоненты ядерной инфраструктуры, может привести в таких условиях к аномальным результатам. Общеизвестное и повсеместное улучшение положения дел в частных владениях по сравнению с казёнными может быть полностью нивелировано расширением возможностей государственных регулировщиков, не скованных более последствиями своих решений – ограничение прав собственников, не связанных с государством, не ухудшает отчётности большинства государственных ведомств. Тем более что общепринятое право собственника использовать свою собственность по своему усмотрению, пока это не вредит другим людям, в данном случае легко парируется заверениями, что собственность, связанная с ядерной энергией, вредит другим всегда.

Преувеличенная забота о безопасности впрямую затрагивает также интересы потребителей. Например, сверхжёсткие требования к условиям хранения радиоактивных препаратов приводят к их вытеснению существенно более дорогими, сложными и громоздкими рентгеновскими аппаратами с существенно меньшим разнообразием вариантов излучения. 

Таким образом общие проблемы регулирования, всегда сопровождающегося заверениями в наилучших намерениях регулировщика и опасности нерегулируемой деятельности, в данном случае усиливаются всеобщей верой в эту опасность. Такая вера создаёт замечательную опору для лоббистов. В частности, они уже добились в большей части Европейского Союза и во многих странах, желающих с ним сотрудничать (от Литвы до Армении), политического отказа от ядерной энергетики. Регулятивный выбор не только задаёт (как в других отраслях), как и за счёт чего формируется и поддерживается отраслевая структура, но и оказывается способен вообще эту структуру уничтожить: отрасль может просто не зарабатывать достаточных денег для оплаты всех придумок регуляторов, поэтому инвестиции в нее никогда не будут сделаны.

Выход тут один: от регулятивного управления безопасностью нужно переходить к экономическому управлению путем введения механизмов страхования. Рынок точнее, чем политики, определит, сколько стоит ядерная угроза, сколько нужно средств для ее предотвращения, и сколько нужно средств на ликвидацию последствий возможных аварий.

Закрытые города

Одно из ответвлений проблемы безопасности в специфических советских и постсоветских условиях обрело несколько неожиданную экономическую и социальную составляющую. Изначально атомная промышленность развивалась в условиях строжайшей изоляции от всего окружающего мира. Для неё даже в свободолюбивых США создавались отдельные поселения с невиданными доселе строгостями – от продажи билетов по удостоверениям личности до цензуры личной переписки.

Но в США вскоре после войны всяческие Лос-Аламосы и Ливерморы стали постепенно открываться внешнему миру. А после сенсационных процессов, доказавших, что все строгости военных лет не помешали учёным передать в СССР большинство тайн и открытий, режим этих объектов стал малоотличим от режима в крупных корпорациях – тем более что немалая часть созданного во время войны перешла в частное владение. В самом же СССР атомограды остались закрытыми и после того, как практически все секреты ядерной технологии вошли (хотя и в кратком изложении) в учебники.

Дело, очевидно, не только в различии подходов к безопасности. В социалистической экономике, где основные материальные блага распределялись по сложным внерыночным централизованным механизмам, наукограды стали одним из таких механизмов. Их жители получали жильё чуть скорее, выбор продовольствия и промышленных товаров в местных магазинах был чуть лучше – и это считалось более чем достаточной компенсацией за важность их работы и за риск, неизбежный в любом новом деле.

С переходом к рынку эта роль не ослабла. Более того, долгое время для поддержания «социально льготных» цен закрытые города имели право регистрировать любые бизнесы и предоставлять им налоговые льготы. Мера эффектная, но неэффективная: бюджет страны терял куда больше, чем потребовалось бы для выплаты всем жителям этих городов зарплаты, намного перекрывающей выгоды от «льгот». В очередной раз подтвердилось правило: льготы – источник злоупотреблений и убытков.

Выход тут только один: перевод атомной промышленности на частные рельсы, что позволит финансировать развитие околопромышленной социальной инфрастурктуры точно так же, как это происходит в других промышленностях – автомобильной, авиационной и т.д.

Избыток образования

Специалистов для атомной промышленности всегда готовилось намного больше, чем реально требовалось. Прежде всего потому, что их подготовка должна быть весьма разносторонней, а на каждого преподавателя должен приходиться определённый минимум студентов. Вдобавок благодаря этому отрасль могла отбирать для себя лучшие кадры. Неизбранные тоже не пропадали: уровень подготовки, необходимый для эффективной работы в этой сфере, более чем достаточен для большинства других отраслей.

Сейчас эта избыточность стала источником сразу многих осложнений. Во-первых, ни государство в целом, ни тем более сама атомная промышленность не располагают достаточными свободными средствами для её поддержания. Во-вторых, сегодня специалистам с таким уровнем подготовки предоставляется множество не только куда более прибыльных, но и не менее престижных мест приложения своих способностей. В результате, например, из МИФИ идёт в атомную промышленность всего 2% выпускников – причём далеко не только лучшие. Неудивительно, что МИФИ срочно перепрофилируется на подготовку по другим специальностям.

Никаких мер тут принимать не нужно: «утрата кадрового потенциала» может всего-навсего означать необходимую коррекцию в отрасли. В условиях холодной войны атомщиков было явное перепроизводство. Если отрасль кому-нибудь нужна, то этот кто-нибудь платит за продукты отрасли. На эти деньги отрасль покупает нужное число специалистов. Думать, как сохранить специалистов в условиях, когда проблематична сама необходимость поддержания отрасли в ее сегодняшних размерах, по меньшей мере глупо. Может, их нужно больше, может, их нужно меньше, может, нужны – но других профилей.

Вывод: в сфере профессиональной подготовки ничего не нужно делать.

Биология

Значительная группа проблем связана с применениями ядерной энергии именно в той области, для которой её излучения опасны. Спектр этих применений необычайно широк. Достаточно напомнить искусственный мутагенез – незаменимый инструмент селекции – или дезинфекцию пластмассового медицинского оборудования. Есть и более массовые применения – ядерными излучениями обеззараживают сточные воды и стерилизуют пищу. Бывает и экзотика: например, от вредных насекомых избавляются, выпуская множество самцов, обеспложенных облучением, и тем самым блокируя цепочку размножения.

К сожалению, эти применения встречают ещё больше предрассудков, чем энергетические и оружейные. Слухи об особой опасности ядерных мутаций по сравнению со всеми прочими не стихают оттого, что практически все мутации в природе вызваны всё тем же ионизирующим излучением. А стерилизованные таким способом консервы далеко не всякий рискнёт попробовать.

Проблемы регулирования атомной промышленности в этой сфере почти те же, что и регулирования деятельности по генной инженерии. Есть, конечно, и некоторые особенности – например, регламентация содержания долгоживущих свободных радикалов, неизбежно возникающих при ионизации сложной органики и действительно представляющих своей химической активностью некоторую угрозу. Но в целом решения в этой сфере сейчас принимаются более политические, чем рациональные. Электроток может убить человека наповал, но это вовсе не означает, что из домов нужно убрать все электророзетки. Никто еще не делал экономических оценок регуляторного бремени в данных вопросах.

Термоядерная промышленность и следующие поколения атомных установок

Атомная промышленность далеко не исчерпывается циклопическими сооружениями и крошечными, но от этого не менее опасными изотопными источниками. Например, термоядерные реакции возможны не только в многометровых токамаках. Установки лазерного обжатия микромишеней заметно компактнее и несравненно меньше излучают. А возникающие время от времени слухи о термоядерной реакции в кавитационных пузырьках (сейчас в качестве подходящей для этого жидкости исследуется обогащённый дейтерием ацетон) вообще сулят в скором будущем установки размером с автомобильный двигатель при несравненно большей мощности.

Реакторы нового поколения (так называемые «пассивные» – в которых средства безопасности работают без участия человека, например, на реактор в случае опасности под действием просто силы тяжести выливается несколько тысяч тонн воды) тоже дают ответ на часть вопросов к нынешней технологии.

Но все эти «новые поколения» требуют средств. Нужно, чтобы потребность в этих средствах удовлетворялась частными инвесторами: пусть все риски неправильного финансирования в неудачные технологии несут частные инвесторы, а не налогоплательщики. Для этого нужно приватизировать все исследовательские лаборатории, и только финансирование оружейных исследований вести из госбюджета. Но сами оружейные исследования тоже нужно вести в частных организациях.

Атомоходы

Мобильные атомные установки порождают сейчас больше вопросов, чем ответов. Например, проблемы закрытого предприятия «Атомфлот», в состав которого входят подлодки-атомоходы и «мирные» ледоколы, не меньшие, чем проблемы обычных атомных электростанций. 

Существуют проекты по созданию плавучих АЭС, а также использования атомоходов в качестве аварийных электростанций. Все эти проекты в условиях текущего не-рынка имеют больше вопросов, чем ответов. Поэтому инвестиции в эту подотрасль не приходят, исследования практически не ведутся, конкуренции – а следовательно, снижения цен, повышения уровня качества и безопасности продуктов и услуг – не наблюдается.

Расхожие представления, являющиеся основанием текущего регулирования

Существуют расхожие интеллектуальные представления, которые и приводят к тому, что предлагаемые регуляторные меры для решения ядерных проблем никогда не приводят к ожидаемому от них результату.

• любая ионизирующая радиация смертельно опасна (на самом деле, биология регионов, где среднеземной естественный фон превышен на порядки, указывает на безопасность – в том числе и в плане отдалённых генетических последствий – даже большинства возможных утечек с АЭС);
• генетические последствия радиации неисчислимы (механизмы репарации повреждений ДНК столь надёжны, что мутационные эксперименты требуют доз, близких к смертельным; главный же довод – повышенная концентрация врождённых заболеваний у детей сотрудников атомной промышленности – объясняется, судя по всему, просто более внимательным медицинским надзором, выявляющим даже мельчайшие отклонения от нормы; кстати, этот же надзор обеспечил жертвам ядерных ударов по Хиросиме и Нагасаки наивысшую в Японии – и так далеко не отстающей по этому показателю – продолжительность жизни);
• единственный источник радиации – атомная промышленность (не говоря уж об естественных источниках вроде содержащегося в горных породах урана и продуктов его распада, напомним, что в пересчёте на единицу вырабатываемой энергии ядерная энергетика за всю свою историю – даже с учётом катастрофических последствий халатности и безграмотности вроде Три-Майл-Айлэнд, Кыштыма и Чернобыля – выбрасывает в окружающую среду заметно меньше радиации, чем угольные ТЭС, чья зола состоит из тех же горных пород);
• деятельность атомной промышленности сопровождается непрерывными авариями (это впечатление вызвано, по-видимому, подробностью газетных отчётов о любых отключениях ядерного оборудования; реальную вероятность аварии можно оценить хотя бы по тому, что за всю историю отрасли бесчисленные перевозки ядерных материалов и отходов, несмотря на провокации экологических пикетчиков, ни разу не сопровождались даже тривиальным дорожным происшествием);
• атомная промышленность – главная мишень террористов (поскольку отрасль выросла из оборонных потребностей, она изначально считалась мишенью вооружённых сил и диверсионных служб потенциального противника; независимо от вероятности подобных нападений им уделялось самое серьёзное внимание, и все объекты отрасли изначально рассчитаны на противостояние нападениям, далеко выходящим за пределы возможностей террористов – даже с учётом новых приёмов в этой сфере, продемонстрированных 11ого сентября 2001ого года);

Об этих заблуждениях написано много серьёзных научных работ, но лоббисты смежных отраслей делают много для того, чтобы эти работы остались неизвестными широкой публике. Более того, в последние 15 лет эти лоббисты настолько преуспели в своей агитации, что обратили в свою веру народы нескольких стран, в целом считающихся не склонными к массовой истерии.

Рассмотренные выше предрассудки вошли в массовое сознание. Это значит, что любое политическое регулирование вынуждено будет опираться в основном на них, а не на прямо противоречащие этим предрассудкам факты. Следовательно, единственный способ избавления отрасли от препятствий, порождённых корыстно культивируемым невежеством – отказ от политического регулирования и восстановление рыночного саморегулирования в правах, столь ограниченных сейчас.

Более того, в какой-то мере это уже делается. Например, в США заметная доля регулирования уже заменена страхованием. А для успокоения общественного мнения относительно сверхкрупных аварий существует, кроме страховых обязательств отдельных АЭС, совокупный страховой фонд, полисы которого приобретают все станции в складчину, получая взамен возможность погашения совместными усилиями ущерба, причинённого каждой из них (продлевая недавно закон об этом фонде, политики так и не привели реальных примеров его использования).

Российское общественное мнение сегодня куда менее американского склонно к подобным рыночным решениям. Но его можно изменить, напомнив о реальной ответственности государства. Так, государственный бюджет СССР (куда менее напряжённый, чем нынешний российский) так и не смог погасить ущерб не только от чернобыльского взрыва 1986ого года, но даже от происшедшего в сравнительно мало населённой местности вскипания ядерных отходов, слитых в озеро Кыштым в 1956ом. На фоне такой эффективности даже нынешние – достаточно скромные по возможностям – российские страховые компании выглядят достаточно надёжными.

Регулирование услуг потребителям

Услуги потребителям – это собственно поставки энергии (в обычном для всех видов энергетики режиме), а также облучение технических и биологических объектов в реакторах и поставки радиоизотопных препаратов.

Регуляторный выбор в данной отрасли не сводится к ограничению на предпринимательскую деятельность конкретных субъектов. Он также возбраняет (прямо или через труднопреодолимые инструкции) некоторые виды этой деятельности в целом, ограничивая тем самым спектр выбора не только производителей, но и потребителей.

Регуляторные выборы, как обычно, касаются:

• лицензирования деятельности;
• ценообразования;
• стандартизации;
• саморегулирования;
• надзора;
• контроля

Необходимо создать Агентство гражданской радиационной безопасности, которое будет контролировать радиационную чистоту территорий, но не будет вмешиваться в коммерческие и технологические вопросы работы предприятий атомной промышленности, не будет вмешиваться в ценообразование, стандартизацию продуктов и услуг и т.д. Фактически, проверяться данным агентством должна только угроза загрязнения территории в силу возможных аварий. Угроза утечки ядерных материалов на оружейные цели должна проверяться компетентными ведомствами (ФСБ).

Также необходимо убрать ненужные ограничения на экспорт-импорт расщепляющихся материалов, включая отработанное ядерное топливо и ядерные отходы. Это бизнес, и этот бизнес может существовать, если издержки на его безопасное осуществление меньше, чем готовы платить заказчики. В данной отрасли очень высокая конкуренция (в том числе – межстрановая), и принимать решения нужно финансовые, а не политические. Увы, на сегодняшний день финансовые решения принимать невозможно: государственное финансирование отрасли и предельная зарегулированность деятельности полностью искажает все ценовые сигналы, и понять прибыльность или убыточность услуг или продуктов атомной промышленности пока невозможно.

 

* * *